блог

Ах, как приятно писать эти слова.
"Моя новая книга" – она действительно есть.
"Грамерси-парк и другие истории", изданная замечательным издательством "Bagriy & Company" в Чикаго.
Отличная команда профессионалов под руководством Семена Каминского, весь рабочий процесс был радостью совместного творчества.
Так бывает. Теперь я это знаю.
Обложка - моя отдельная радость.
Ее делал Валера Бочков, отличный писатель и художник.
Первую книжку "Посвящается дурам. Семнадцать рассказов" делал тоже он.

Заказ можно сделать на Амазоне по ссылке
http://www.amazon.com/Gramercy-Park-Other-Stories-Russian/dp/0692394354/...
Книга есть уже и на российских сайтах.
Например:
http://shopotam.ru/amazon/product/0692394354.html

Каждый год ПЕН-центр устраивает для своих новобранцев большое праздничное мероприятие, куда приглашаются новички и ветераны. В этот раз я там была еще не как ветеран, но уже и не как новичок. Огромный зал книжного магазина "Powerhouse Arena", очень много людей. И все - писатели. Я на каждом мероприятии немного стесняюсь: все-таки я тут не своя. Вокруг самые настоящие, можно сказать, живые, американцы, а я так вовсе нет. Но все гораздо проще, чем я каждый раз думаю. Подходят, называют себя, жмут руку. Говорим.

Вот подходит молодой симпатичный парень. Уже собралась по-привычке кокетничать, потом вспомнила, что "мои года - мое богатство" и перешла на чисто-конкретно дружеские интонации. Говорим о том-о сем. Спрашиваю так деликатно: "Ты, сталбыть, кто? И почему здесь?". Выясняется, что он не совсем писатель, он вообще-то занимается учебной литературой. Составляет, редактирует и пр. И он даже не член ПЕН-центра.

Опять деликатно спрашиваю:"А какого *** ты тогда здесь?" Выясняется, что он здесь, потому что регулярно помогает ПЕН-центру организовывать различные акции в поддержку свободы слова, акции протеста против цензуры и преследования писателей и пр. Но еще, кроме всего этого, он участвует в раздаче теплых вещей и еды неимущим. Он - волонтер.

Опять деликатно его спрашиваю: "А на фига тебе это нужно?". Выясняется, что ему это нужно потому, что он чувствует себя виноватым в том, что не принимает участия во всеобщем движении за свободу слова и права человека. И потому в искупление своего греха "неучастия" он помогает на добровольных началах ПЕН-центру. Тратит свое время, силы и страшно рад, что может быть полезен. А также еще участвует в различных кампаниях, когда при чрезвычайных ситуациях нужно раздавать одежду и еду.

Потом мы с ним выпили за свободу слова, а также, до кучи, и за свободу совести. А потом он меня сфотографировал. Я еще кое-с кем там общалась, слушала выступления выдающихся писателей современности, понимая, что никогда мне не подняться на ту высокую (в прямом и переносном) трибуну.

Но суть не в этом. Суть в том, что вокруг было много симпатичных и талантливых людей. И этот парень, который "просто помогает". И таких ребят здесь много.

Я специально не читала критику на Левиафана, чтобы составить свое собственное мнение об этом фильме. Оттягивала, смотреть было страшно. Понятно было, что по мозгам даст хорошо. Вчера, мрачно предупредив мужа: "Теперь или никогда", открыла компьютер. Смотрели вместе. У каждого свои впечатления, и очень много - общих. (Дык, муж и жена, чай).

Прежде всего, что бьет по глазам - отсутствие света. В прямом и переносном.

Главное и самое сильное - простая, почти ходульная, а можно сказать, притчевая история. Никакого психологизма, весь сюжет и все поведенческие реакции, на мой взгляд, намеренно опираются на глагольный ряд: встал, пошел, сел, поехал, обнял, дала, послал на х-й, пригрозил, испугался, выстрелил, засадил и т.д.

Второе впечатление, которое наполняет тебя, как свинцом, от ступней до макушки - все правда. И думаю, каждый взрослый, тот, который "рожденные в СССР", тоже понимает это. Я – свидетельствую всеми четырьмя конечностями, всем своим жизненным опытом. К сожалению, этот мой опыт достаточно тяжелый. И то, что я сейчас пишу эти незамысловатые строчки из Америки, мало что меняет. Потому что я все помню, потому что это было не так давно и потому что никто и ничто не может защитить меня от повторения пройденного. В РФ такого механизма нет. В подробности частой жизни вдаваться ни к чему. Но: помните ли вы марафон адвоката Димы от милиции к прокуратуре, а от нее в суд? Как это знакомо: "Дядя Петя ушел, ключи унес. А когда будет - неизвестно". "А я - не уполномочена...".

Третье впечатление: абсолютное попадание в образ во многих случаях. Причем, роли второго плана (менты, вкуснейший образ и исполнение роли Анжелы) и роль Мэра, на мой взгляд, самые удачные.

И главное, уже давно понятое, оплаканное и показанное в этом черно-сером фильме, где с угрюмой пустотой вовне и внутри себя "существуют существа", которые почему-то ходят на двух ногах и умеют говорить, - это то, что Россия больна. Мягко говоря: физически и, что самое печальное, ментально. Причем, про "ментально" - так это на всю голову. И на мой взгляд, безнадежно. И заслуга режиссера (а хочется сказать - подвиг) в том, что он рассказал об этом и своим соотечественникам, которые, конечно, "не смотрели, но осуждают", и всему миру.

То, что происходит в России, это пострашнее эболы. И болезнь, на мой взгляд, давно уже приняла необратимые формы. Мы же помним один из последних кадров - вот камера скользнула по шубке жены Мэра вниз. А там между мамой – провинциальной красавицей – и папой Мэром - самое "наше все". Там стоит наследник, и он, судя по недетскому выражению детского личика, настроен решительно. Мы еще не догадываемся, но мир уже принадлежит ему. По крайней мере, на вверенной папе территории.

Автор имеет "что еще сказать", но не хочет утомлять читателя.

Спасибо.

Не каждый год 31 декабря и чаще всего без друзей я иду – и не в баню, а в парикмахерскую. Мне кажется, что от этого мое вступление в Новый год будет более торжественным и красивым. А традиционную предновогоднюю помывку я провожу в душе. Наверное, как и вы.

Это не реклама. Я специально не стану указывать адрес моего салона. Он самый обычный, никакого гламура, цены вполне божеские, расположен на 40-х улицах Манхэттена. У меня там есть любимый мастер - Джейд. Она из Гонконга, и ее маленькая дочь уже пишет детские книжки и выкладывает их на Амазоне. Поэтому во время покраски-стрижки мы говорим с ней в том числе и о нелегком "писательском ремесле".

Суть: я уже рассказывала про музыкальный "террор" в NY метро.

Так вот, в этом салоне они не только стригут, красят и делают красивые прически. Они там поют. Причем, так, что когда я первый раз услышала, как поет Джейд, то подумала, что это запись. А она сидела за пианино, аккомпанировала себе и пела низким мягким голосом "Killing me softly" - в ожидании, пока у меня волосы прокрасятся. Я как прилипла к этому пианино, так и простояла рядом все сорок минут с краской на голове. Пианино находится в зале и играть на нем может любой из посетителей или самих мастеров. А мастера самые разные - и Афро, и Азия, и белые, и Латины - полный набор. Ничего специального, никаких зазывалок. Среди них просто много музыкальных людей, и они очень любят петь.

В этот раз я увидела новую девочку-администратора. Ее зовут Джессика. Грациозная, фарфоровая, необыкновенно красивая азиаточка. И вот я слышу мелодию: "Unbreak My Heart". Музыка идет в записи, а потом она начала петь. Боже мой... Как она это делала! Сначала она пела сидя, потом встала и запела уже в полную силу. Откуда столько сумасшедшей силы, откуда такой божественный голос? Я не знаю. Я опять выскочила из своего кресла. Джейд смеется, говорит, что так я уйду с интересным результатом на голове. Но было не до результата! Я бросилась фотографировать, потому что это было необыкновенно.

А потом и Джейд села за пианино и тоже спела ту – мою любимую –песню. Все равно у нас с ней еще оставалось время. А потом она и кубинец Дио (красавец-мачо и тоже мой друг) немножко потанцевали. А я все фотографировала. И это было замечательно.

И на прощание я всех расцеловала, потому что я их и так люблю, а в этот раз, благодаря им, этот последний день уходящего года останется в моей памяти навсегда как праздничный, необыкновенно красивый, наполненный человеческим теплом.

И оказалось, что для этого даже необязательно было идти в баню. В конце концов, я туда всегда еще успею. Когда пошлют.