вступление / об авторе / книги / отзывы / интервью / фото / блог / контакты
С тех пор, как я на законном основании прекратила работу в офисе,
два обстоятельства заметно украсили мою жизнь.
Первое - не нужно вставать в полшестого утра.
Второе - не нужно принудительно общаться с теми, от кого меня тошнило.
Второе - самое ценное.
До сих пор нарадоваться этому не могу.
А что до самореализации и борьбы с гендерной и возрастной дискриминацией
– так всё же получилось, победа оказалась за нами.
Но это не отменяет вышесказанного.
Один из лучших отзывов, которые я когда-либо получала:
"Ощущение, будто сам это выдохнул".
Благодарна.
18 ноября – День рождения Эльдара Александровича Рязанова.
Ниже текст, который я написала, когда он скончался.
Потому что было ощущение огромной личной потери.
Очень личное
Мне нужно об этом сказать. Куда-то это деть. Это очень личное. О Рязанове.
Почему личное? Потому что он присутствовал в моей личной жизни, наверное так же, как и в жизни всех тех, кто знал наизусть его фильмы.
А других людей тогда, в те далекие уже годы, и не было.
Помню, как я шла после работы в детский сад за сыном.
И воспиталка, увидев меня, спросила: «А што вы такая зареванная?»
Это было в дни, когда по телевизору в первый раз показали «Иронию судьбы».
Я не успела к началу фильма и потому даже не подозревала, что в начале было очень много смешного,
а начала смотреть, когда началась питерская часть фильма, когда Женя Лукашин уже оказался в квартире у Нади
и начался их мучительный путь навстречу друг другу. Там тоже нельзя было не смеяться. Но этот смех дорогого стоил.
Песни, которые перевернули во мне все, вытащили из меня неизбывную тоску
по чему-то прекрасному, ускользающему, чего в жизни не бывает, а только мечтается.
Стихи Цветаевой и Ахмадулиной, тогда ещё мало кому известные, легли на музыку Теривердиева и сделали свое дело.
Я ходила по улицам и твердила «По улице моей который год…», подходила утром к зеркалу
и шептала «Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий, Я выпытать — куда Вам путь И где пристанище…»
Смотрела в зимнее окно и повторяла «Мне нравится, что вы больны не мной…»
И все эти придуманные люди, которые сразу же и навсегда стали родными.
И эта елка, запах которой чувствуешь как вживую, и этот плед – тот самый темно-зеленый клетчатый плед
на кровати Лукашина, что по-настоящему, а не в кино, лежал и на моей кровати тоже! Это, безусловно, был знак.
О том, что такие же пледы лежали на диванах и кроватях в каждой второй квартире, думать я не хотела.
А когда-то была «Карнавальная ночь».
После нее я все свое раннее детство думала, что «настоящий» Новый год справляют именно так: когда собирается много народу, которые вместе работают.
Все друг друга знают и любят. И обязательно концерт, и конфетти с серпантином всем на голову.
И необыкновенно красивая девушка с муфточкой в руках.
И милый подвыпивший старик: «Есть жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе…»
Потом мне еще долго приходилось привыкать к мысли, что Новый год – это не всегда так…
А после «Карнавальной ночи» появилась «Гусарская баллада».
Я помню афишу, помню, как я ходила в кинотеатр «Колизей» – тот, что давно уже театр «Современник»,
и боялась, что меня по малолетству не пустят, потому что там может быть что-то «про любовь».
Я тогда не ошиблась. Там действительно было «про любовь».
И то предрассветное утро, и кукла Светлана в руках у Шурочки…
И опять что-то прекрасное, щемящее, ускользающее. Прощание с прошлым, прощание с детством:
я тогда еще не знала, что это такое. Но поняла, что это очень больно. И запомнила.
И вот в середине 70-х появилась «Ирония». А я оказалась к этому не готова.
Она взяла меня тепленькой: скрутила мне душу в спираль и так оставила на долгие годы.
А если честно, навсегда.
С фанатизмом, знакомым подавляющему большинству женских особей, «рожденных в СССР»,
я каждый год смотрела этот фильм и больше всего боялась его пропустить.
А еще каждый раз боюсь, что там все так и кончится расставанием, что на этот раз чуда в конце фильма не произойдет.
«С любимыми не расставайтесь…» Это стихотворение знают все.
Там есть строчка, для меня непереносимая.
Я никогда не привыкну к этому: «Трясясь в прокуренном вагоне он полуплакал, полуспал…»
Почему Рязанов взял в фильм именно это стихотворение, наполненное таким безнадежным отчаянием?
Неужели и он тоже...
И вот совсем уж невозможное: нет тоскливее чувства, когда новогодняя ночь закончена и наступает раннее тусклое утро.
Откуда он знает, как это грустно: видеть никому уже ненужный блестящий дождик?
И выброшенные елки, которые такие беззащитные и несчастные… как брошенные женщины.
А я думала, что это только мне так больно…
А в доме на Вернадского, где снимался фильм, раньше жила любимая, на долгие годы моя самая любимая подруга…
А теперь мы не общаемся.
И это тоже часть фильма, который пророс через всю мою жизнь.
А «Служебный роман» я смотрела уже вполне взрослой тетей, но все равно глупой.
Хотя к тому времени я уже кое-что поняла о жизни.
И слезы, которые слышны в голосе Оленьки, когда она, танцуя со своим любимым Юрой, говорит ему:
«А помнишь, как мы ездили целоваться в Кунцево? А теперь на месте того леса – город…» попадали точно в цель.
И это отчаяние, что жизнь проходит, проходит, почти прошла – и все мимо, мимо…
И Юра – тот самый обаятельнейший Басилашвили с качественной стрижкой и в модном пиджаке.
Тогда я еще не знала, что слово «Женева» станет кодовым в моей жизни.
Тогда еще я слышала его как что-то о жизни на другой планете.
И удивлялась тому, какой дурак этот Юра Самохвалов, который через слово повторяет «А вот в Женеве…»
Уже потом, когда чудом, вопреки и наперекор всей логике совковой жизни, когда все по блату и все для своих,
я все-таки выгрызла пятилетнюю командировку в Женеву, куда увезла своего ребенка,
я пообещала себе, что никогда не буду унижать людей этим «А вот в Женеве…»
С тех пор прошло тридцать лет, и я до сих пор стесняюсь этого слова, потому что помню Юру Самохвалова.
Это очень личное.
И это тоже Рязанов. Он очень наш. Он очень мой. Любимый.
Мне четыре года, мы живем в военном гарнизоне на краю земли, на Сахалине.
Отец летает. Каждый раз перед полетом он подолгу целует меня в лоб и просит маму подождать и не укладывать меня спать без него.
Я уже знаю, что скоро в клубе, где показывают фильмы и устраивают праздники, опять появится большая клумба из еловых лап, в центре которой будет лежать длинный ящик с дядей Лешей или дядей Славой.
Они уже никогда не встанут из этого ящика. Они разбились, потому что летать очень опасно.
Так мне сказали.
Но я не понимаю, что значит "никогда", и к тому же ящик закрыт. Я уверена, что в нем никого нет и что скоро дядя Леша опять поднимет меня на руки и будет тормошить в коридоре нашего барака.
Ящик и еловые лапы будут украшены красными и черными лентами.
А тетя Наташа или тетя Галя будут обнимать длинный ящик и громко плакать.
Меня в такие дни берут с собой, потому что оставлять меня не с кем. Все в клубе.
Однажды мама посылает меня за компанию со старшими девочками в магазин купить какую-то мелочь. Магазин совсем близко, и продавщицу я знаю. Это тетя Рая - с толстыми руками и красивым золотым зубом под верхней губой.
Старшие девочки покупают что-то и еще конфеты. Мне тоже хочется купить и слипшихся коричневых "подушечек", и твердокаменных пряников, и леденец на деревянной палочке.
Но денег у меня всего одна бумажка.
Отвернувшись к стене, я рву бумажку на мелкие части.
И подаю эту кучку тете Рае.
Я прошу дать мне на эти деньги всего: и конфет,и пряников, и леденец. И еще пачку чая, за которой меня и послали.
Тетя Рая берет у меня "деньги", пересчитывает и вручает мне два пряника, шесть "подушечек" и леденец на палочке. Да, и чай.
P.S.Рубль на картинке образца 1961 года, хотя дело происходило раньше. Но лучше ничего не нашла.
Ну вот, авторша утерла слезу и начала радоваться.
Слеза – по поводу очередной покражи моего творческого наследия, интеллектуального багажа и пр.
Тырят и присваивают мои посты, афоризмы, эссе и пр.
Процесс идет, противостоять этому невозможно.
"О, люди, порождение крокодилов!" ©
Кавычки и значок цитаты, поскольку это, понятное дело, не моё.
Любимый Несчастливцев, а до него Карл Моор произнесли эту фразу, а я только повторяю.
Но не успела я наплакаться, как появился повод порадоваться.
Журнал "Еlegant New York" опубликовал мою "Разбойницу" и картинку красивую придумал.
Спасибо всем причастным!
Жизнь продолжается. Впереди - новые слёзы и новые радости.
Буду стараться, чтобы поводов для последних было больше.
http://elegantnewyork.com/sheremeteva-10/?fbclid=IwAR1DzDi33yjlOA2L6k41l...
Это название нового рассказа.
Я писала его, подгоняемая чувством стыда за то, что не выполняю данного обещания.
И совсем не верила, что что-то получится.
Рассказ сразу опубликовали в моем любимом литературно-философском журнале "Топос", что для меня, автора журнала с 2012 г., огромная радость.
А когда я получила первый отзыв, то поняла, что получилось.
Потому что главная моя задача - не оставить читателя равнодушным, сделать так, чтобы он прошел вместе с моими героями их путь.
Первой ласточкой было большое письмо от человека, мнением которого я очень дорожу.
Голливуд, музыка к фильмам, собственные творческие проекты – у кого-то получается и так.
У нее получилось.
Вот несколько строк из этого письма:
"Второй день хожу под впечатлением. Читаю рассказ, и слова, строки, фразы выстраиваются в визуальные картинки.
Фильм, который ни разу не прерывается.
Рассказ не давал мне отвернуться от экрана. Жадно проглатывала сцену за сценой.
Читая сцену поцелуя, физически почувствовала, что появилось чувство голода, жажды.
Это было захватывающе.
Рассказ вел меня за собой, и я покорно проходила этот путь строчка за строчкой, откуда меня выбрасывало в эйфорию чувств и эмоций.
Изольда, Изо Льда...
Ах, я ещё вся там, в этом рассказе.
Благодарю вас, мой любимый писатель Татьяна Шереметева".
Вот так. После таких слов можно взять паузу и немножко успокоиться.
И даже поверить, что ты со своей писаниной чего-то стоишь.
Журнал Слово\Word (New York), оказывается, еще в августе опубликовал мой рассказ "Секрет".
(Это один из немногих журналов, который до сих пор существует в бумажном варианте.)
А я ничего и не знаю.
Вот, теперь радуюсь, пусть и с опозданием.
Хочется похвалить себя, сказать, что, мол, молодец, умница и что-нибудь еще такое приятное.
А внутренний голос шипит: "Давай-давай, работай, чего расселась, чего радуешься? Посуду помыла?
Вот и пили за письменный стол".
http://litbook.ru/article/15881/
Это не о психотерапевтах, клинических психологах, психоаналитиках и прочих Гештальт и не-Гештальт, что там еще, да и не важно совсем. И черт с ними.
Потому что есть такая профессия: лайф-коуч.
Они знают как жить вообще и как жить в частности.
И готовы вам помочь, если что. Научить. Потому что вы не знаете, а они знают.
Понятно говорю?
Каждый день в ленте ФБ появляются многочисленные предложения решить все ваши вопросы,
но не с помощью игральных карт или там каких-нибудь примитивных заговоров на коровьей моче, а на научной лайф-коучевской основе.
Это могут сделать лишь избранные, отмеченные и особо доверенные.
Вот сидишь, грызешь ногти, локти, угрызаешь собственное драгоценное эго и не понимаешь, как жить.
Что делать со своим прошлым, настоящим и будущим.
А также с прибывающим возрастом, убывающим здоровьем и тихим удивлением при мимолетном взгляде на себя в зеркало.
И понимаешь, что любая, самая небольшая и незаметная постороннему глазу побед(к)а оплачена несоразмерно дорогой ценой.
Что побед(ок) этих мало, а того, о чем не хочется вспоминать, (sic!)– много,
что пыточный инструмент, который почему-то называется совесть, день и ночь нависает над тобой в виде болгарки
(я имею в виду не красивых девушек в венках и вышитых передниках, а пилу, безжалостно острую),
примериваясь, где можно резануть так, чтобы уж наверняка.
Есть, есть счастливая порода людей, кто умеет проживать свою жизнь легко и весело,
не заморачивая себя и других нудным экзистенциалом, рефлексией и комплексом вины, который, как известно, подтачивает, высасывает
и, вообще, отбивает сон, аппетит и все прочие желания.
Лайф-коучи этих людей не любят, они для них – бесполезная биомасса, типа компоста.
А вот если вам плохо, если прошлое давит, настоящее тянет,
а будущее боязливо предпочитает о себе не напоминать, тогда милости просим.
Семинары, вебинары, онлайн-консультации, индивидуальные и групповые занятия – предложения от профессионалов, которые знают.
Что именно знают, не ваше дело. Что нужно, то и знают.
Двадцать шесть лет от роду и курсы "на раёне".
И уверенность в своем высоком предназначении, та, о которой вы можете только грезить.
P.S. К девушкам на картинке никаких претензий. Чисто для красоты.
Cсылка в инструкции: "Для идиотов" оказалась неработающей. Я все равно ничего не поняла.
Кого заставляли в детстве есть макароны с хлебом, тот может много интересного рассказать о жизни в СССР.
Приятно, когда в друзья на ФБ просится брутальный мужчина с преференциями ФК "Спартак" и ТВ-шоу "Уральские пельмени".
Еще лето, а мы уже оплакиваем его уход и посыпаем голову золотыми листьям осени...
Попробовала запеть. У кота началась истерика...
«Игра в слова».
Стая-или грозно, или романтично. Стадо-или мирно, или пренебрежительно.
"Хочешь уехать из Балашихи? Учи французский язык".
Реклама городских курсов ин.языков.
Зависть: не признание кого-то лучше себя, а желание немедленного восстановления справедливости.
Жить нужно просто и весело. Потому что сложно и весело – не получается.
Не только любить, но и обязательно жалеть себя. И помнить, что никто за нас эту тяжёлую работу не выполнит.
Я думала, что не успеваю за циклами работы стиральной машины, а потом поняла, что не успеваю за жизнью.
И вот наступает время, когда мы, умницы и красавицы, можем уже не стесняться возраста, а гордиться им.
Каждый ДР жизнь, сочувственно улыбаясь, напоминает: или так, или, вообще, никак.
Сложности перевода: "stuffed teddy bear" "фаршированный медведь"... Ну не гады???
На определённом этапе жизни самое правильное - начинать с десерта. И не только за столом.
Фразочка: «Надо, чтобы не только у нас было хорошо, надо, чтобы у других было плохо»...
В савецком синематографе все красивые и ухоженные (особенно ухоженные) - обязательно суки.
Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами. ©
Да, возможно, будут бить.
И тем не менее.
Вы заметили, что бОльшая часть вопросов, имеющих для нас принципиальное, жизнеобразующее значение, не имеют ответов?
Их нет. Вот спросить ты можешь, а получить вразумительный ответ нет.
И я понимаю, что на свой вопрос я не получу ответ по той же причине: его нет.
Ну хотя бы спросить можно?
Я давно уже стараюсь ничего не читать о жизни великих талантов и гениев. А что знаю о них, стараюсь забыть. Но не всегда получается.
И вот опять и снова встает вопрос о том, как относиться к несоответствию личности художника его таланту. Дьявол кроется в деталях. А, может, и вообще, не кроется, а стоит рядом и ухмыляется.
Все великие таланты и гении были прежде всего живыми людьми с полным набором обычных, а часто и необычных человеческих пороков и слабостей. Каждый проживал свою жизнь как умел. Кто грешил и каялся, кто-то не делал и этого. Известно, что чем масштабней личность, тем шире его «амплитуда колебаний». И если уж его качнет, то мало никому не покажется.
Психические расстройства, аморалка, сексуальные извращения всех видов, включая педофилию, садизм и жестокость к слабым и маленьким, детоубийство, просто бытовая нечистоплотность и непорядочность, бессовестное иждивенчество.
Ну, и вишенка на тортике из недавнего прошлого: к «предательству таинственная страсть». Боже мой, как хорошо сумела об этом сказать Ахмадуллина. Я так ее люблю. И потому ничего не хочу о ней знать. И никогда не буду читать воспоминания Нагибина о ней.
Так вот. Я хочу сказать тому дьяволу, который в деталях: «Слушай, гад, ты прав. Мне больно говорить об этом, но все именно так, как ты мне показываешь». Человек, даже самый гениальный и талантливый, слаб и грешен. Зело грешен».
И для меня, вспоминая слова одного из самых темных, мутных и неприятных мне гениев русской литературы, прежде всего важно, что «Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребёнка».
Я готова отказаться от всего, что сделано гениями. Я понимаю, что без них не было бы нашей цивилизации, вернее, она была бы другой. У нас бы не было многого из этих стихов, романов, картин и скульптур.
Но почти все, что осталось нам в наследство от великих и гениальных, мы принимаем, закрыв глаза на ту самую слезинку ребенка.
И мне лучше никогда не знать стихи Марины Ивановны Цветаевой. Меня бы гораздо больше устроило, если бы ее младшая дочь Ирина, про судьбу которой не принято упоминать в приличном обществе, прожила бы сначала свою счастливую детскую, а потом взрослую жизнь.
О Марине Ивановне просто к слову пришлось. Этот список бесконечно велик. Другой вопрос, что я не хочу знать тех самых деталей, о которых мне готов рассказать дьявол.