вступление / об авторе / книги / отзывы / интервью / фото / блог / контакты
Вот, подумалось:
Худшее, что можно сделать с душой человека, - поступить как с устрицей: раздвинуть створки, открыть и пролить лимоном.
Ну и, как прокомментировал мой френд на ФБ, - съесть.
"Заживо", - напоминаю я.
Конечно, здесь просматривается туалетная тема, но мы об этом говорить не будем.
Что говорить, и так все знают, что делают с душой, если она, неразумная, попробовала кому-то открыться.
В общем, приятного всем аппетита.
Трудно не согласиться со словами И.Маска о том, что не нужно путать образование с умом
и что можно иметь два образования и быть идиотом.
Единственная ремарка от меня: на это мнение имеют право только те, кто образование имеет.
К сожалению, чаще, эта максима ласкает слух людей, искренне недоумевающих,
зачем им какое-то "верхнее" образование, так как они и без него прекрасно обходятся.
Она забрела в мою голову чисто случайно.
И правильно сделала, ибо ей там просторно и спокойно.
А мысль такая:
На мой взгляд, человек никогда не бывает равен своему таланту.
Или талант превосходит масштаб личности, либо наоборот, личность масштабнее своего таланта.
И то, и другое печально.
Исключения бывают, например, люди такого полета, как Ростропович.
В большинстве же случаев – это невидимые миру слёзы.
Лично я уже плачу.
"В Рождество все немного волхвы", процитировала я Бродского ровно год назад.
А потому что авторшу "включили и отметили".
И в этом году опять!
В тот же день и тот же час: теперь это публикация в журнале "Времена", таком серьезном, "толстом" и совершенно бумажном.
Рассказ "Кролик,беги! Русская версия", самый грустный мой рассказ.
Все новое становится старым, зато потом кое-что становится классикой: правда, всего-навсего в отдельно взятом моем маленьком авторском мирке.
Фотографии прилагаются. Чисто для красоты.
В журнале ELEGANT NEW YORK вышла моя предпраздничная подборка шуток и афоризмов этого года.
Кроме этого, небольшое эссе из книги "Личная коллекция. Magnum Opus",
которая являет собой бездонный кладезь моей премудрости.
http://elegantnewyork.com/sheremeteva-ny-22/?fbclid=IwAR2OoILtMAzt3ym0yK...
Вот что я вам скажу: сны (т.е. сновидения) выдаются нам напрокат и под нашу личную ответственность.
Как ты с ним будешь обращаться, что на его просторах будешь делать и в каком виде вернешь – всё это под нашу личную ответственность.
Сон – это полная свобода, невозможная за его пределами.
Там мы один на один с обстоятельствами, придуманными нами самими, а возможно, тоже выданными нам под расписку.
Вот снится ситуация, иногда самая обычная, а иногда нереальная, но имеющая точный моральный посыл.
От нас ждут, как мы в этой ситуации, пусть фантастической, пусть нелепой, – какой угодно – как мы в этой ситуации поступим.
У нас же полная свобода выбора.
Проснувшись, мы часто помним, как проявили себя там, в той другой реальности.
И для этого даже не нужно помнить сюжет.
Ощущение, что там ты принял единственно правильное решение и сделал всё, что мог, доставляет огромное удовольствие.
Понимание же того, что ты струсил, бросил в беде, смалодушничал, камнем лежит на сердце.
Ведь там, во сне, у нас были все возможности быть человеком.
А мы не справились.
И главное, что мы никак не можем повлиять на это.
Наверное, единственный путь оставаться человеком в наших снах – сами знаете, какой.
Популярная нынче психологическая установка «принимать себя полностью»
задолго до ее появления была сформулирована в утешительной максиме Б.Шоу:
"Если вам не достается то, что нравится, пусть понравится то, что достается".
Так что уж, что досталось, то досталось...
С тех пор, как я на законном основании прекратила работу в офисе,
два обстоятельства заметно украсили мою жизнь.
Первое - не нужно вставать в полшестого утра.
Второе - не нужно принудительно общаться с теми, от кого меня тошнило.
Второе - самое ценное.
До сих пор нарадоваться этому не могу.
А что до самореализации и борьбы с гендерной и возрастной дискриминацией
– так всё же получилось, победа оказалась за нами.
Но это не отменяет вышесказанного.
Один из лучших отзывов, которые я когда-либо получала:
"Ощущение, будто сам это выдохнул".
Благодарна.
18 ноября – День рождения Эльдара Александровича Рязанова.
Ниже текст, который я написала, когда он скончался.
Потому что было ощущение огромной личной потери.
Очень личное
Мне нужно об этом сказать. Куда-то это деть. Это очень личное. О Рязанове.
Почему личное? Потому что он присутствовал в моей личной жизни, наверное так же, как и в жизни всех тех, кто знал наизусть его фильмы.
А других людей тогда, в те далекие уже годы, и не было.
Помню, как я шла после работы в детский сад за сыном.
И воспиталка, увидев меня, спросила: «А што вы такая зареванная?»
Это было в дни, когда по телевизору в первый раз показали «Иронию судьбы».
Я не успела к началу фильма и потому даже не подозревала, что в начале было очень много смешного,
а начала смотреть, когда началась питерская часть фильма, когда Женя Лукашин уже оказался в квартире у Нади
и начался их мучительный путь навстречу друг другу. Там тоже нельзя было не смеяться. Но этот смех дорогого стоил.
Песни, которые перевернули во мне все, вытащили из меня неизбывную тоску
по чему-то прекрасному, ускользающему, чего в жизни не бывает, а только мечтается.
Стихи Цветаевой и Ахмадулиной, тогда ещё мало кому известные, легли на музыку Теривердиева и сделали свое дело.
Я ходила по улицам и твердила «По улице моей который год…», подходила утром к зеркалу
и шептала «Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий, Я выпытать — куда Вам путь И где пристанище…»
Смотрела в зимнее окно и повторяла «Мне нравится, что вы больны не мной…»
И все эти придуманные люди, которые сразу же и навсегда стали родными.
И эта елка, запах которой чувствуешь как вживую, и этот плед – тот самый темно-зеленый клетчатый плед
на кровати Лукашина, что по-настоящему, а не в кино, лежал и на моей кровати тоже! Это, безусловно, был знак.
О том, что такие же пледы лежали на диванах и кроватях в каждой второй квартире, думать я не хотела.
А когда-то была «Карнавальная ночь».
После нее я все свое раннее детство думала, что «настоящий» Новый год справляют именно так: когда собирается много народу, которые вместе работают.
Все друг друга знают и любят. И обязательно концерт, и конфетти с серпантином всем на голову.
И необыкновенно красивая девушка с муфточкой в руках.
И милый подвыпивший старик: «Есть жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе…»
Потом мне еще долго приходилось привыкать к мысли, что Новый год – это не всегда так…
А после «Карнавальной ночи» появилась «Гусарская баллада».
Я помню афишу, помню, как я ходила в кинотеатр «Колизей» – тот, что давно уже театр «Современник»,
и боялась, что меня по малолетству не пустят, потому что там может быть что-то «про любовь».
Я тогда не ошиблась. Там действительно было «про любовь».
И то предрассветное утро, и кукла Светлана в руках у Шурочки…
И опять что-то прекрасное, щемящее, ускользающее. Прощание с прошлым, прощание с детством:
я тогда еще не знала, что это такое. Но поняла, что это очень больно. И запомнила.
И вот в середине 70-х появилась «Ирония». А я оказалась к этому не готова.
Она взяла меня тепленькой: скрутила мне душу в спираль и так оставила на долгие годы.
А если честно, навсегда.
С фанатизмом, знакомым подавляющему большинству женских особей, «рожденных в СССР»,
я каждый год смотрела этот фильм и больше всего боялась его пропустить.
А еще каждый раз боюсь, что там все так и кончится расставанием, что на этот раз чуда в конце фильма не произойдет.
«С любимыми не расставайтесь…» Это стихотворение знают все.
Там есть строчка, для меня непереносимая.
Я никогда не привыкну к этому: «Трясясь в прокуренном вагоне он полуплакал, полуспал…»
Почему Рязанов взял в фильм именно это стихотворение, наполненное таким безнадежным отчаянием?
Неужели и он тоже...
И вот совсем уж невозможное: нет тоскливее чувства, когда новогодняя ночь закончена и наступает раннее тусклое утро.
Откуда он знает, как это грустно: видеть никому уже ненужный блестящий дождик?
И выброшенные елки, которые такие беззащитные и несчастные… как брошенные женщины.
А я думала, что это только мне так больно…
А в доме на Вернадского, где снимался фильм, раньше жила любимая, на долгие годы моя самая любимая подруга…
А теперь мы не общаемся.
И это тоже часть фильма, который пророс через всю мою жизнь.
А «Служебный роман» я смотрела уже вполне взрослой тетей, но все равно глупой.
Хотя к тому времени я уже кое-что поняла о жизни.
И слезы, которые слышны в голосе Оленьки, когда она, танцуя со своим любимым Юрой, говорит ему:
«А помнишь, как мы ездили целоваться в Кунцево? А теперь на месте того леса – город…» попадали точно в цель.
И это отчаяние, что жизнь проходит, проходит, почти прошла – и все мимо, мимо…
И Юра – тот самый обаятельнейший Басилашвили с качественной стрижкой и в модном пиджаке.
Тогда я еще не знала, что слово «Женева» станет кодовым в моей жизни.
Тогда еще я слышала его как что-то о жизни на другой планете.
И удивлялась тому, какой дурак этот Юра Самохвалов, который через слово повторяет «А вот в Женеве…»
Уже потом, когда чудом, вопреки и наперекор всей логике совковой жизни, когда все по блату и все для своих,
я все-таки выгрызла пятилетнюю командировку в Женеву, куда увезла своего ребенка,
я пообещала себе, что никогда не буду унижать людей этим «А вот в Женеве…»
С тех пор прошло тридцать лет, и я до сих пор стесняюсь этого слова, потому что помню Юру Самохвалова.
Это очень личное.
И это тоже Рязанов. Он очень наш. Он очень мой. Любимый.